http://navlasov.livejournal.com/48523.html
... время обратиться к особенностям германского военного делопроизводства.
Первое: несмотря на определенные индивидуальные особенности, в общем и целом можно говорить о существовании единой для всех немецких штабистов системы понятий и терминов. Это вполне естественно - в противном случае в общении между инстанциями постоянно возникали бы проблемы.
В этой системе понятий, в частности, существовала известная склонность к сильным выражениям. Если противник оказывает более или менее серьезное сопротивление - это уже "упорный" или "ожесточенный" бой. Собственно, "упорное сопротивление" - это следующая стадия после "незначительного" или "разрозненного", не влияющего на скорость наступающих войск. Такие "промежуточные" понятия, как "умеренное" или "средней силы" сопротивление, в германском военном делопроизводстве практически полностью отсутствовали. Если противник в немецких документах оказывает "упорное сопротивление", это значит, что он смог по крайней мере замедлить продвижение наступающих немецких подразделений. Как правило, в период наступления в журналах боевых действий "упорное сопротивление" встречается по несколько раз в день (легкой прогулкой Восточная кампания вермахта не была ни разу).
Если это была не просто небольшая задержка, а остановка, в ход идут еще более крепкие слова - "исключительно сильное сопротивление", "сопротивление невиданной доселе силы", "выдающееся упорство". Это не нужно понимать слишком буквально: зачастую имеется в виду "невиданной" не в рамках войны и даже не кампании в целом, а конкретной операции (или даже последних нескольких дней). Немецкие штабисты, судя по всему, исходили из того, что чем сильнее противник - тем больше славы, и на эпитеты не скупились. Поэтому, если мы встречаем в документах однократное упоминание об "упорном сопротивлении русских" - скорее всего, это в вольном переводе означает "нам пришлось слегка повозиться". Если наступление германских частей удается задержать хотя бы на сутки - в журнале боевых действий, скорее всего, будет несколько последовательных упоминаний об этом со все более сильными эпитетами.
Другой пример - потери. Здесь тоже существовала известная склонность к сильным выражениям. Например, можно долго читать про то, что батальон "попал под сильный фланкирующий огонь, понес большие потери и вынужден был залечь", потом "продвигался вперед, неся все новые потери", потому что противник "оказывал упорное сопротивление". А в завершение приводится небольшая табличка, из которой следует, что потери батальона за день составили унтер-офицера и двух солдат убитыми и еще десяток ранеными. Обычно после многочисленных фраз о "больших потерях" российский читатель ждет чего-то более значительного.
Второй момент. Некоторые журналы боевых действий впоследствии переписывались начисто. Это становится понятно, когда натыкаешься на фразы типа "Два дня спустя выяснилось, что мы переоценили силу противника". Создавало ли это возможности для редактирования, "приглаживания" реальности? Да, но в определенных, довольно узких рамках. Дело в том, что в текст журналов включались (либо шли приложениями) донесения, отправлявшиеся в вышестоящие инстанции (как минимум два в день - утреннее и сводное по итогам дня), донесения от нижестоящих инстанций и ежедневные приказы. Теоретически можно врать в тексте журналов, но вранье в донесениях было чревато принятием неверных решений со всеми вытекающими последствиями, поэтому, разумеется, не поощрялось. Более того, если неверная информация "снизу" приводила к более-менее серьезным неудачам, это часто становилось поводом для отдельного разбирательства. Предположить же, что немецкие штабисты на всех уровнях занимались пост фактум синхронным редактированием текстов отправленных-полученных донесений и приказов - это уже нечто из арсенала академика Фоменко.
И вот тут мы подходим к третьему важному моменту. Германская армия была весьма бюрократизированной структурой. Поэтому чрезвычайное событие (как позитивное, так и негативное) даже на тактическом уровне порождало вал бумаг. В особенности это касалось, конечно же, ошибок и провалов - в этом случае "сверху" нередко присылался офицер, который должен был провести на месте настоящее полноценное расследование, выявить и наказать виновных. Эти процедуры соблюдались в общем и целом даже в последний год войны, когда, казалось бы, было уже слегка "не до грибов".
Поэтому, рассматривая любой фронтовой эпизод Великой Отечественной, нужно читать, читать и еще раз читать немецкие документы. Читать не как упражнения в учебнике для пятого класса (лишь бы понять общий смысл), а со знанием дела. Уж поверьте мне, в них есть более чем достаточно свидетельств храбрости, стойкости и мастерства советских воинов, подвигов наших солдат.