Про монголов и применение русами против А.Македонского дрессированного Халка.

Вначале отмечу, что я всегда предпочитаю демонстрацию сильного и нелубочного противника. Победа над таковым смотрится лучше, чем потоптание карикатуры, а поражение - битвой, в которой мы если и проиграли, то оказали более чем достойное сопротивление. Потому "мордорские орки", набегающие сотнями и гибнущие тысячами, не наш метод. Там, где мы будем сталкиваться с монгольской военной машиной, она будет заваливать не числом, а умением.
У машины есть мозг, сердце и набор кулаков.
Мозг - это Субудай, и играть его должен бы Пантелеймон Шанг Цунг, ибо даже похож. Возможно, лучший полководец своего времени, стратег и достойный сподвижник Чингис-хана. При молодом джихангире он является наставником, и формально держится в тени. Применение артиллерии по Евпатию - разумеется, его идея.
Сердце - это Бату. Очень "моторный", погруженный в старсти и великие мечты, косплеящий одновременно своего дедушку и Искандера Великого,  абсолютно уверенный в том, что мир будет принадлежать ему и таскающий с собой летописца (алаверды Яну), которому он постоянно диктует свои мысли, высказывания и хронику текущих событий.
И да, он Сайн-хан. Добрый (с монгольской точки зрения) , безжалостный и ослепительный, но не в смысле зоо-спартанского ксерокса. Прочие чингизиды могут его недолюбливать, но воины готовы носить его на руках.

В голове сложилась забавная сценка, когда Субудай наблюдает за тем, как Бату в лучших традициях корейского экшна и только что не летая на веревочке, сражается с несколькими бойцами и честно их побеждает. Зритель может полагать, что в финале командиры сойдутся в битве, но после тренировки, в шатре и без свидетелей Бату получает от Субудая выволочку.  Ибо когда вообще может случится такое, что главнокомандующему армией придется на земле отбиваться мечом? Куда-то делась его охрана? Предали все соратники? Кончились ВСЕ стрелы? Он потерял коня? Какой же в таком случае джихангир, даже если всех изрубит? Ну да, Искандер лично сражался в бою, но с того времени прошла тысяча лет, и военное искусство шагнуло вперед. Крутость полководца и правителя - это НЕ мастерство рядового бойца. В общем "где должен быть командир", только без мешка с картошкой.

А вот приказ на полное уничтожение жителей Рязани Субудай поддерживает, молча стоя в стороне, когда Бату диктует очередной кусок "руководящих указаний": ничего личного, но первый город на вновь завоевываемых землях должен быть уничтожен ВЕСЬ. Для того, чтобы быстрее быстрых монгольских коней УЖАС достигал сердец покоряемого народа, и чтобы сразу было понятно, что армия моноглов не ведет переговоров с противником. Или безоговорочная капитуляция, или гибель.
Собственно, такой подход и вызовет затем реакцию "мертвые воскресли: мы же всех там убили, откуда они взялись".   А перед во время сражения с Евпатием Бату будет читать куски из "Искандер-наме", посвященному сражению Македонского с русами - между прочем, там даже принимает участие смертоносный советский прапорщик из американского кино цепной тролль просто НЁХ нечто, за каковое потом будет принят русский герой: http://kolyvanski.livejournal.com/98512.html  или http://lib.rus.ec/b/209808/read 
И хотя Евпатий вовсе не окажется неведомой зверушкой, описанной Низами Гянджеви, я все-таки приведу кусочек  про "выпускайте Геннадия".

...И меж русов, где каждый был блещущий витязь,
Из их ярких рядов вышел к бою — дивитесь! —
Некто в шубе потрепанной. Он выходил
Из их моря, как страшный, большой крокодил.
Был он пешим, но враг его каждый охотней
Повстречался бы в схватке со всадников сотней.
И когда бушевал в нем свирепый огонь,
Размягчал он алмазы, сжимая ладонь,
В нем пылала душа, крови вражеской рада.
Он пришел, как ифрит, из преддверия ада.
Он был за ногу цепью привязан; она
Многовесна была, и крепка, и длинна.
И на этой цепи, ее преданный звеньям,
Он все поле мгновенно наполнил смятеньем.
По разрытой земле тяжело он сновал,
Каждым шагом в земле темный делал провал.
Шел он с палкой железной, большой, крючковатой.
Мог он горы свалить этой палкой подъятой.
И орудьем своим подцеплял он мужей,
И, рыча, между пальцами мял он мужей.
Так был груб он и крепок, что стала похожа
На деревьев кору его твердая кожа.
И не мог он в бою, как все прочие, лечь:
Нет, не брал его кожи сверкающий меч.
Вот кто вышел на бой! Мест неведомых житель!
Серафимов беда! Всех людей истребитель!
Загребал он воителей, что мурашей,
И немало свернул подвернувшихся шей.
Рвал он головы, ноги, — привычнее дела, 
Знать, не ведал, а в этом достиг он предела.
И цепного вояки крутая рука
Многим воинам шаха сломала бока.
Вот из царского стана, могучий, проворный, 
Гордо выехал витязь для схватки упорной.
Он хотел, чтоб его вся прославила рать, 
Он хотел перед всеми с огнем поиграть.
Но мгновенье прошло, и клюка крокодила 
Зацепила его и на смерть осудила.
Новый знатный помчался, и той же клюкой
Насметрь был он сражен. Свой нашел он покой.
Так вельмож пятьдесят, мчась равниною ратной,
Полегли, не помчались дорогой обратной.

Но вернемся к монголам. Бату, естественно, не изжил в себе пацана, плюс ему действует на нервы то, что "он окружен негодяями и лизоблюдами", и честный противник для него дороже притворного союзника. Потому предателю ломают спину. Потому последнему из оставшихся богатырей предлагают службу, хотя и понимают, что он предпочтет смерть (Бату по этому поводу продиктует своему летописцу историю про Джэбэ-нойона и то, как великодушие Чингиса позволило ему обрести полководца). Потому остатки воинов Евпатия отпустят с миром и разрешат похоронить героя как это принято. "Вот как надо защищать родной улус".

Кулаком, отбитым об Евпатия, является Тогрул/Хвостоврул. Возвышен Евпатием за воинские умения, частично ответственен за задевающие сюжет зверства, убит Евпатием в поединке, занимает нишу предфинального босса, считая финальным артиллерийский залп.
Вообще же, была у меня идея выдать монголам даже троих "драконов", дабы с одной стороны было кому показать индивидуальную мощь в сражении с богатырями на Воронеже, а с другой, дать Евпатию возможность хороших поединков.
Первый сражается копьем с крюком, и у меня было сильное желание обстебать и растоптать образ "БАГАтыря с двумя мичами за спиной патамучто крута как нинзя". Если и будет такой в русской дружине, то или банально не успеет их вытащить, или, раскрутив мулине, получит Черниховский-стайл копьем в бедренную артерию. Грамотно сражающийся Евпатий на подобное не поведется.
Второй сражается боевой плетью, - не катттим, но правильно сделанная нагайка, абы не боевой бич, способный перешибить обух.   Серьезное оружие в умелых руках, но не против профи равного уровня мастерства.
Третий - просто взят из тех монголов, которые периодически берутпервые места на чемпионатах по сумо. Б0льшая сила и превозмогание бесполезны, побеждать надо умом и тактикой.

Ниже их - командир того арьергарда, который Евпатий уничтожит при ночной атаке. Впрочем, его можно грохнуть напуганным и полусонным, ибо победа русских частично следствие его факапа. Думал по этому поводу,кстати, перефразировать сцену из Яна (Бату может радоваться, джихангир обязан горевать), но вообще описание того, как и чем Евпатий бьет монголов,  - в следующем куске.