...После разгрома России японцы полностью подчинили себя Корею. Все это вызвало массовый поток корейских беженцев и переселенцев в русское Приморье. Сюда же отступили воевавшие против японцев корейские партизаны — русские власти их негласно поддерживали, но в итоге заселенные корейцами районы к югу от Владивостока контролировались не русской администрацией, а корейскими старейшинами и полевыми командирами с сомнительными связями в уже японской Корее.
***
Китайский квартал во Владивостоке именовался «Миллионка», а корейский квартал незатейливо — «Корейка». Вот что писал о «Корейке» начала ХХ века очевидец: «Внешний вид этого квартала ужасен — узкие, грязные улицы, преобладают маленькие дома корейского типа, построенные внутри дворов с глинобитными стенами. Кое-где попадаются дома русского типа, принадлежащие более зажиточным корейцам. Санитарное состояние слободки так же ужасно, как и китайской части города».
***
Если японцы селились только в крупных городах, а китайцы были рассеяны небольшими группками по всему Приморью, то корейцы компактно заселяли целые сельские районы на границе с Кореей. К тому же с 1911 года все корейцы по договору считались подданными Японской империи и наличие десятков тысяч «японских подданных» напрягало и русско-украинских переселенцев, и власти Российской империи. Первые конфликтовали с корейскими селами из-за земельных угодий, а вторые опасались политических последствий.
Еще в 1908 году Приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер первым предложил министру внутренних дел Российской империи подумать о высылке корейцев из Приморья в другие районы страны. Этот прибалтийский немец и атаман Уссурийского казачьего войска докладывал в Петербург: «Рассчитывать, что корейцы, даже перешедшие в наше подданство и принявшие православие, будут ассимилироваться с русским населением, нет никакого основания, так как опыт показал, что проживающие в Южно-Уссурийском крае уже 40 с лишним лет корейцы сохранили свою национальность в полной мере и остаются во всех отношениях чуждым нам народом. Нельзя также надеяться на лояльность этого элемента в случае войны с Японией или Китаем; напротив того, они тогда представят из себя чрезвычайно благоприятную почву для широкой организации врагами шпионства.
Следует здесь заметить, что вселение к нам корейцев является весьма выгодным для японцев, которые поэтому и поощряют это движение. В Корее, например, образовалось утвержденное японским правительством общество, имеющее целью содействовать переселению корейцев в Южно-Уссурийский край».
Действительно, японцы активно содействовали переселению корейцев на русские территории — это снижало социальное давление в оккупированной ими Корее и создавало удобные рычаги влияния на ситуацию в Приморье. Известный российский этнограф начала XX векаВладимир Арсеньев так описал эту ситуацию: «Японцы стремятся объяпонить Корею и обкореить Южно-Уссурийский край». В первой четверти XX века доля корейцев в населении Приморья росла быстрее, чем остальных этнических групп: если по земской статистике в 1914 году их было около 15%, то к 1926 году уже свыше 25%. При этом речь идет только об учтенных корейцах, реальная их доля была еще выше.
***
В конце гражданской войны многие корейцы активно поддержали большевиков, и на Дальнем Востоке появились крупные отряды корейских коммунистов. «Красных корейцев» привлекала не только интернационалистическая риторика — ярко выраженная антияпонская направленность дальневосточных большевиков была им еще ближе.
Однако это не только укрепляло советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и полевых командиров «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, порой доходившая до открытых столкновений.
Так, 28 июня 1921 года в районе поселка Свободный произошел настоящий бой между конкурирующими полками красных корейцев, счет убитым шел на сотни (от Маккавити - все же там ситуация была немного иной, см.тэг книга) . Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали 30 тысяч штыков. После завершения гражданской войны из них сформировали два корейских полка РККА.
Еще в 1919 году японцы жестоко подавили в Корее массовые восстания против их власти. И за несколько последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские села бежало свыше 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге первая советская перепись населения 1926 года показала168 тысяч корейцев на русском Дальнем Востоке, свыше четверти населения Приморья. В южном Приморье корейцы составили 60% населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, Кореи и России корейцев насчитывалось 89% от числа жителей.
***
В отличие от царской власти большевики пытались вести активную социальную и просветительскую работу внутри корейских и китайских диаспор Приморья. Прежде всего была уничтожена дискриминация по национальному признаку в сфере трудовых прав. В корейских селах организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и журналы на корейском и китайском. Во Владивостоке были открыты корейский институт и «Ленинская школа» для китайцев, корейский и китайский театры.
Однако все это не решало комплекс проблем, связанных с наличием в регионе двух пугающе огромных иностранных диаспор. Неудивительно, что при всем интернационализме большевиков первые мысли о массовом выселение из края корейцев и китайцев были озвучены еще в феврале 1923 года на заседании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б).
Поводом стало появление доказательств, что японские власти Кореи, пользуясь отсутствием надлежащей охраны границы, через своих агентов активно влияли на проведение выборов в сельсоветы корейских районов Приморья.
Конечно, в 20-е годы такие радикальные меры не стали реальностью. Однако все первое десятилетие советской власти на Дальнем Востоке вопрос о диаспорах поднимался регулярно. Так, осенью 1925 года Президиум Приморского губисполкома почти с паникой констатировал, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры». А в январе 1926 года приморские власти поддержал Народный комиссариат иностранных дел СССР, потребовав «принять все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев на советскую территорию».
***
Китайские купцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через своих доверенных лиц контролировали квартал все эти годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции иностранный анклав.
Так, в январе-марте 1936 года Особый отдел Тихоокеанского флота обезвредил группу китайцев (12 человек), которые по заданию японской разведки собирали информацию об оборонительных сооружениях и военной инфраструктуре Приморья. От них были получены сведения о деятельности в области на протяжении ряда лет около сотни японских агентов, которые широко пользовались поддельными документами и справками, легко приобретаемыми в китайском квартале на «Миллионке».
Ликвидация «Миллионки» проводилась почти как войсковая операция. Когда в мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», выяснилось, что по прописке там проживало 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских (в основном женщины, сожительствовавшие с китайцами), 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч человек. Здесь было ликвидировано 96 «притонов» — подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и краденного. По итогам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года было арестовано 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» вызвала бурные возмущения местных китайцев, посольство Китая даже направило две ноты протеста. В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству объяснялось, что главными причинами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое состояние зданий и криминальная обстановка».
***
Оперативные сводки тех лет пестрят сообщениями о разоблаченных агентах японской разведки корейской и китайской национальности. Но главное, что они не являются плодом шпиономании 30-х годов, а во многом подтверждаются современными исследованиями в японских архивах. Спецслужбы Японии тогда не стеснялись ни в методах, ни в средствах шпионажа.
В августе 1934 года офицеры японской разведки создали нелегальное «Общество Единой Азии» с подпольными филиалами во Владивостоке, Хабаровске и других крупных городах русского Дальнего Востока. В 1936 году в японской Маньчжурии заработала школа по обучению корейцев шпионажу и подрывной работе на территории Приморья.
Любопытно, что главной целью «школы» была подготовка в Посьетском районе (расположенном к югу от Владивостока и населенном преимущественно переселенцами из Кореи) восстания корейцев под лозунгом борьбы за автономию и присоединение к японской Корее. (От Макавити - это еще автор не в курсе про "Вновь возрождающийся Восток")
***
Первыми под пресс подготовки к возможной войне с Японией попали корейцы из приграничных сел. 21 августа 1937 года в Кремле приняли постановления «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в постановлении объяснялась так: «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».
Это постановление Кремля появилось на основе предложений штабов Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота, где указывалось, что «оперативная обстановка в регионе схожа с периодом Русско-японской войны 1904–1905 годов, когда на территории Приморской области действовало свыше двух тысяч японских агентов из числа корейцев, которые нанесли серьезный ущерб обороноспособности Владивостока».
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей — свыше 60 тысяч человек. При этом всем выселяемым выплачивали денежную компенсацию за оставляемое имущество и даже урожай на полях, а в пути к новому месту жительства выплачивали «суточные», как в обычной командировке. В постановлении правительства СССР властям Приморье предписывалось не препятствовать, если переселяемые вместо Казахстана захотят уехать в Корею или Китай.
К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, которые увезли в Казахстан 15 тысяч 620 корейских семей — 75 тысяч 294 человека. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. Но на гребне военной и шпионской истерии 1937 года этого уже показалось недостаточным. В сентябре того года нарком НКВД Ежов докладывал Сталину: «На Дальнем Востоке остается еще до 2530 тысяч корейцев, живущих в тыловых районах. Оставление в этой части корейцев на сегодня является явно нецелесообразным и опасным. Расположенные вблизи и вокруг морских баз эти корейцы, несомненно, являются кадрами японского шпионажа».
Показательно, что всесильный в те дни нарком НКВД ошибся в оценке количества корейцев. После первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще примерно 100 тысяч корейцев — то есть на тот момент минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и проживали в СССР целыми селами нелегально.
По предложению Ежова правительство СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) принимают решение выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно в течение одного месяца. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года, к этому времени было выселено 36 тысяч 442 корейских семьи — 171 тысяча 781 человек. Как подсчитали в НКВД, на Дальнем Востоке оставалось всего 700 корейцев в отдаленных районах Камчатки и в рабочих командировках на рыболовецких кораблях. Их намечалось вывезти специальным эшелоном в ноябре 1937 года.
95 тысяч 256 депортированных выселили в Казахстан, остальных 76 тысячи 525 человек — в Узбекистан. 500 семейств корейских рыбаков из Владивостока переселили в район Астрахани. В отличие от депортаций времен Великой Отечественной войны это первое массовое насильственное переселение проводилось с компенсацией всех материальных потерь — депортируемым выплачивали деньги за оставляемые дома и имущество, предоставляли субсидии на строительство и обустройство в районах нового проживания.
Однако переселение в течение двух месяцев 170 тысяч человек почти на пять тысяч километров, естественно, породило массу сложностей и трагедий. Так, один из поездов, следовавший с корейскими переселенцами в Казахстан, 12 сентября 1937 года потерпел крушение в Хабаровском крае, погиб 21 человек, полсотни было ранено. Но все это в Кремле, да и в обществе образца 1937 года, рассматривалось как неизбежные издержки предвоенного времени.