А меж тем, тем есть вещи куда более важные.
Например (в сокращении):
Несмотря на вроде бы разницу идеологических позиций, автор видит в обществе консенсус по ряду важных вопросов.
Во-первых, это распространенное требование, чтобы в стране «навели порядок». Этот «порядок» суть некая идеальная картина, при которой коррумпированные чиновники и нарушающие общественное спокойствие хулиганы быстро попадают в «ежовые рукавицы». Часто этот «порядок» ассоциируют со Сталиным, но не обязательно (современное дополнение: пиночетодрочеров в определённых сегментах сети не меньше).
...
Во-вторых, это консенсус по поводу того, что во всем виноваты враги. Кто именно враг, зависит от политической позиции, но именно в них все дело. Идеи о том, что у РФ нет внешних или внутренних врагов, с ликвидацией которых все сразу же изменится, и что это МЫ должны измениться к лучшему, убив дракона в себе – нет.
Следствием этого является четкое преобладание двойственной логики над поисками консенсуса. Кто не с нами, тот против нас. ...
В-третьих, есть консенсус по поводу жестокости. Точнее, ее оправдания. И правые, и левые полагают, что страну спасут массовые расстрелы, люстрации и/или хотя бы массовая высылка чужаков.
И далее
Оправдание жестокости проходит и в другом контексте. Человек, проявивший жестокость в рамках «борьбы за справедливость» (например, убивший оскорбившего его в сети человека или спаливший дом наркоторговца со всей его семьей), перестает считаться преступником. Если ранее подобные обстоятельства воспринимались как смягчающие, но преступление от этого не переставало быть преступлением, в рамках формирующейся парадигмы такой человек становится героем вне зависимости от того, насколько проявленная им жестокость была адекватна ситуации.
Более того, с точки зрения данной концепции благими деяниями можно заслужить право на подлость (нарушение закона, прямую ложь, использование служебного положения в личных целях), даже если эта подлость не относится к плохим средствам, используемым для достижения хорошей цели. Выдающемуся человеку простительно иметь маленькие слабости, а совсем выдающемуся - большие. Так по сути дела закрепляется социальное неравенство, напоминающее автору привилегии типа «тарханства», когда отличившийся получал освобождение от наказания за первые девять совершенных им преступлений.