Теперь о «показаниях перебежчиков», которые очень часто рассматриваются как абсолютно достоверный источник, но их тоже надо перепроверять.
Во-первых, это позиция людей, которые покинули страну и (исходя из самого факта их публичных выступлений с такими заявлениями) либо сделали это по политическим мотивам, либо по той или иной причине придали своему побегу политическую окраску.
Во-вторых, перебежчик нуждается в защите или хочет набить себе цену и потому с радостью расскажет именно то, что от него хотят услышать. На фоне роста числа перебежчиков и изменившегося отношения к ним, для того, чтобы претендовать на более широкий пакет социальных благ, надо активнее привлекать к себе внимание.
Автор не стремится осуждать перебежчиков за их слова, и не считает каждого ангажированным или проплаченным провокатором. В прессе достаточно материалов о том, насколько тяжело им адаптироваться на Юге, и что там их считают гражданами второго сорта. Особенно после того, как с ростом их численности и разоблачением нескольких скандалов, связанных с деятельностью так называемых «брокеров», их «подъемные» были существенно снижены. Один из немногих способов получить больше – активно участвовать в антисеверокорейской пропаганде, а поскольку конкуренция велика, приходится рассказывать что-нибудь особенно страшное, став автором «эксклюзивного слуха» .
Кроме того, опрос большого числа перебежчиков – сложное и муторное дело. И, заметим, по комплексу причин правительство РК так и не пыталось провести тотальное анкетирование беженцев, которое бы дало репрезентативный срез, отражающий ситуацию в стране.
Поэтому чаще известны обработанные мемуары отдельных лиц, из которых непонятно, насколько их истории типичны и не «изукрашены» в угоду конъюнктуре. Эти лица и выступают основными источниками страшилок.
Начнем с наиболее правдоподобной истории Кан Чхоль Хвана. Выходец из семьи японских корейцев, «член семьи врага народа». Провел 10 лет в лагере в возрасте с 9 до 19 лет, впоследствии перебрался на Юг. Ныне является журналистом «Чосон Ильбо». Написал книгу «Аквариумы Пхеньяна», где довольно много рассказано и о лагерях, и о жизни за их пределами. Впрочем, волну страшилок Кан особенно не гонит, описывает то, что видел сам, и потому его мемуары вызывали двойственное впечатление, не позиционируя КНДР как ГЗ. Наоборот, их даже стоит просмотреть в сравнении с остальной такой литературой.
Не менее известная Ли Сун Ок была представителем номенклатуры, отбыла срок за финансовые преступления (что характерно – в лагере работала по специальности), после чего перебралась в РК, а оттуда – в Америку, где даже давала показания перед Конгрессом . Ее книга «Глаза бесхвостых животных» активно использовалась в пропаганде, и именно оттуда мы знаем о «голых карликах», работавших нагишом в горячем цеху металлургического завода, или о поливании мучеников расплавленным металлом.
Духовной сестрой Ли является Ким Кён Ок (у нас чаще пишут – Ким Кьюнг Ок ), представительница «северокорейской катакомбной церкви», которая прошла через «северокорейский Гулаг», а потом героически сбежала в Америку, где прославилась страшилкой о том, как молодые женщины из числа заключенных (особенно те, кто был репрессирован за исповедование христианства) в массовом порядке подвергаются групповому насилию со стороны охранников, а родившиеся в результате этого дети автоматически приравниваются к врагам народа, после чего приговариваются к смерти и «идут на решение продовольственной проблемы». Несмотря на полную паранойю идеи «производства» младенцев с целью дальнейшей их «переработки на мясо», она понравилась нашим журналистам, и в паре публикаций в российской демократической прессе к откровениям госпожи Ким отнеслись как к источнику, заслуживающему доверия.
Правда, следующий виток ее «сенсационных показаний» совсем уж вышел за рамки здравого смысла – теперь младенцев не кидали в лагерный котел, а забивали в рамках секретной продовольственной программы, нацеленной на омоложение северокорейской элиты путем приготовления из них экзотических яств. В результате Ким Чен Ира фактически впрямую обвинили в поедании христианских младенцев, но и это порождение больной сексуальной фантазии было воспринято некоторыми как нечто вполне реальное. Ведь Северная Корея – такая ужасная страна, так почему бы там не происходить и Такому?
Хотя наиболее одиозной автору кажется биография Син Дон Хёка, который будто бы родился в концлагере, прожил там до двадцати с гаком лет, а затем благополучно сбежал сначала на Юг, а потом – в США. Там он написал книгу «Побег из лагеря 14», которую весной 2013 г. даже перевели на русский язык.
Правда, молодой человек абсолютно не выглядит перенесшим тяжелые лишения в детстве, а главное – говорит на идеальном южнокорейском наречии, объясняя это тем, что он «привык». Даже вырванный палец, фигурирующий во всех промо-текстах его книги, оборачивается на самом деле отсутствием фаланги, что вполне может быть следствием производственной травмы или членовредительства в стиле иных современных патриотов РК, отрезавших себе пальцы в знак протеста против политики Японии.
Да и его книга оказалась настолько гипертрофированным описанием «ужасов на Севере», что, в конце концов, данный «р0ман» пришлось рекламировать не как свидетельство перебежчика, а как «бестселлер, основанный на реальных событиях» .
Даже японские бульварные СМИ, считающие своим долгом «мочить Кимов», отмечают, что значительное число «секретов, раскрытых в подобных мемуарах», является досужими сплетнями или искаженными слухами, которые, тем не менее, как бы обретают легитимность - «очевидец», особенно незапятнанный связями с режимом , становится идеальным свидетелем обвинения.
Интересно, что авторы наиболее громких «страшных сказок» квартируют в основном в США или гастролируют по «свободному миру» в качестве пропагандистского рупора. То ли они не прижились на Юге, то ли в среде большинства беженцев их «сказки» вызывают недоверие.
Это же касается и остальных - Им Чун Енг сделал свои признания, уже 10 лет прожив в Южной Корее (непонятно, чего тянул, если знал Такое), а Сун Мин Чжон заговорил, когда над ним нависла угроза депортации из Австралии (правда, не в Северную, а в Южную Корею), ради того, что интервью привлечет внимание общественности, и местные власти разрешат ему остаться . М. Брин специально отмечает, что ни один из перебежчиков/диссидентов не оказал такого пропагандистского влияния, как А. Сахаров или А. Солженицын .
Среди мемуаров беглецов встречаются и неангажированные. Например, я бы отметил Ли Нам Ок , которая открыла рот только через пять лет после «побега» и во многом «в ответ на» очередной вал антикимченировской истерии . Достаточно объективное представление о Ким Чен Ире составила и известная южнокорейская актриса Чхве Гён Хи, которая вместе с мужем была выкрадена из РК по приказу Ким Чен Ира «для развития отечественной киноиндустрии».
Зато с «правильными» перебежчиками работают профессиональные журналисты, тоже соответствующей направленности. Помогавший Син Дон Хёку Блэйн Хардэн ранее занимался демонизацией Сербии, а соавтор Кан Чхоль Хвана Пьер Ригуло известен как автор очередной «черной книги коммунизма» . Поэтому логично предположить, что такие «соавторы» не только занимаются литературной обработкой текста, но и хорошо понимают «запросы потребителей», в том числе их любовь к «душераздирающим подробностям».
К постоянным авторам страшилок и сказок примыкает и пресловутый Кэндзи Фудзимото, якобы личный повар Ким Чен Ира и автор многочисленных книг , статей и интервью. Либеральной прессой он воспринимается как чуть ли не ведущий эксперт по тому, что творится в элите КНДР вообще и в уме Ким Чен Ира, в частности. Покойный Ким чуть ли не советовался с ним, бомбить или не бомбить Японию, и еще в 1989 г. обсуждал с ним вопросы ядерного оружия.
Правда, говорил он всегда только то, чего требовал текущий момент, и это хорошо видно по его высказываниям о Ким Чен Ыне. Вначале младший Ким представлялся им как маньяк войны, заслуживший доверие отца лестью и пресмыкательством и лично ответственный за инциденты 2010 года из-за своего желания поиграть в войну. В 2012 г. Ын оказывается у него сторонником реформ, пытающимся выбраться из-под гнета камарильи старых фанатиков .
Фудзимото не только рассказывал об извращенных гастрономических вкусах Кимов (в частности, упоминая мясо львов , которое вообще считается несъедобным), но и внес вклад в общие представления о Ким Чен Ире как о Нероне и Калигуле одновременно. Мемуары представляют массу подробностей о том, как Ким Чен Ир любил, чтобы перед ним танцевали голые девушки, а его средний сын Ким Чон Чхоль переодевался в женское платье, будучи трансвеститом.
Между тем, человек, который представляет себе место хозяйственной обслуги в режиме типа сталинского, с трудом поверит в то, что какой-то повар имел круглосуточный «доступ к телу» руководителя государства и обсуждал с ним вопросы внешней политики. С трудом верится и в историю побега Фудзимото из Северной Кореи – потребовалось лишь показать Киму видео с морским ежом и предложить съездить за этим деликатесом на Хоккайдо, после чего повара немедленно отпустили.
Более того, даже из антикимченировской пропаганды мы знаем, что когда этот «японский мастер суши» вернулся домой в Японию, ему (как и Ким Кён Ок в США) сменили имя, сделали пластическую операцию и вообще запутали все так, что благодаря программе защиты свидетелей найти его не представляется возможным. Однако такое формально резонное нагромождение мер безопасности вынуждает задать вопрос, действительно ли человек, который называет себя Кэндзи Фудзимото, является поваром Ким Чен Ира, и существовал ли такой повар вообще.
Впрочем, японские СМИ, особенно, газета «Санкэй Симбун» уверенно занимают второе место на празднике «утководства». Можно сказать, что в информационной войне против КНДР японская пресса играет ведущую роль. Даже если два из трех пропагандистских сообщений будут затем разоблачены как ложные, запрограммированный осадок все равно остается. Кроме того, за то время, пока «утка не убита», ее, как правило, успевают растиражировать СМИ третьих стран, которые привыкли полагаться на японскую прессу как на источник достоверной информации. Между тем, опровержение до таких СМИ может и не дойти, примером чему – дезинформация о падении северокорейской боеголовки в нескольких десятках километров от Находки, после чего представители желтой прессы начали нагнетать ситуацию, рассказывая байки о том, что «состав упавшего груза» может вызвать региональную экологическую катастрофу.
Применительно к южнокорейской же прессе следует отметить разницу между государственным агентством Ёнхап и рядом влиятельных частных газет, выступающих рупором определенной политической фракции. В нашем случае стоит отметить газету «Чосон Ильбо», которую можно назвать рупором правоконсервативных кругов, часто публикующую материалы, не подтверждаемые иными изданиями.
Так, именно по информации "Чосон Ильбо", Китай ввел свои войска в северокорейскую свободную экономическую зону (СЭЗ) Расон для обеспечения безопасности своего персонала и инфраструктуры, в которую Пекин вложил значительные средства. Официальный Пекин опроверг эту информацию, назвав ее "полной чушью", а даже гипотетический ввод войск - "абсолютно немыслимым делом" . А новость о стычке на рынке эта же газета превратила в: «Сотни людей вступили в столкновение с силами безопасности» , хотя даже агентство Енхап этот факт не подтвердило . Она же не раз запускала «утку» о том, что Ким Чен Ын в очередной раз решил убить старшего брата, но вмешался КНР .
Казалось бы, с «утками» все понятно, и такой известный специалист по новейшей истории Кореи, как Б. Камингс, специально подчеркивает, что многие «показания» северокорейских диссидентов, в том числе и тех, кто сбежал в СССР, противоречили историческим документам . Но пхеньянский режим секретности сыграл с КНДР дурную шутку. В условиях закрытости этой страны и слабой возможности проверить данные любая негативная информация, просочившаяся через «железный занавес», с радостью воспринимается как новость и при этом с трудом поддается проверке.
А далее получается любопытный парадокс. Несмотря на то, что исходящая информация может показаться странной, ее принимают на веру, ибо утверждения и факты принято опровергать контр-утверждениями и иными фактами, почерпнутыми из независимых источников. Даже если рассказ выглядит очень странным с точки зрения здравого смысла, для формализованной дискуссии (вроде той, которая используется при оформлении статей в Википедии ) критики только с точки зрения здравого смысла может быть не достаточно.
Это означает, что перебежчики могут говорить все, что угодно – даже то, что при минимальном анализе выглядит абсолютным абсурдом. Более того, маловозможно выловить и «фальшивых свидетелей» типа Фудзимото или Ким Кён Ок. Ведь если бы такой перебежчик существовал, его бы действительно попытались спрятать и изменить ему внешность и документы, дабы северокорейские спецслужбы до него не добрались. И поскольку стопроцентного подтверждения того, что такой человек – фальшивка, нет (заметим, это потребовало бы очень серьезных и специфических доказательств), СМИ принимают его существование за правду.
При желании, снять трущобы и бездомных можно и в Москве, и в Сеуле, снабдив эти съемки соответствующим пропагандистским обрамлением. Понятно, что когда речь идет об известном городе, количество трущоб в нем обычно примерно известно. Но закрытость Северной Кореи создает ситуацию, при которой любая информация, исходящая оттуда, считается заслуживающей доверия.
Опровержения касаются разве что совсем откровенных фальшивок, когда человек, якобы бежавший из провинции Хамгён, не знает ее диалект, а надписи на стенах, будто бы сфотографированные на Севере и чудом оказавшиеся в руках южан, выполнены в южнокорейской орфографии.
Конечно, откровенные «утки» имеют короткий завод, и при попытке дать сегодня ссылку на некоторые особо громкие фальшивки прошлых лет, автор наталкивался на то, что информация о них была удалена из Интернета или сохранилась только на третьестепенных «желтых» ресурсах, которые в свое время дублировали такие новости. Так, из Интернета исчезло заявление Ким Кён Ок о поедании младенцев в ритуальных целях .
Однако психологический осадок от подобных текстов все равно остается. Читатель уже не может вспомнить, что именно сформировало его негативное отношение к Северной Корее, но главное-то в том, что он уже не относится к КНДР нейтрально.